Как не завидовать им - право Бога ради
Инок59
И всё же детство так наивно - беспардонно,
Не признаёт свод догм и *этикет*.
Ещё рассудком хладным не ведомо,
И с подлостью людскою не знакомо,
И от того не ощущает бед.
Обиды забывает, кратки слёзы,
Родным прощает боль своих утрат.
Ещё в сознанье так наивны грёзы,
Без фальши чувства, мысли без наносов
Хладной расчётливости, радость без преград.
Оно ещё вселенной голос слышит,
Флюиды счастья сеет в этот мир.
Ещё любовью, добротою дышит,
Врачуя смехом преданные души,
Что в мрак ведёт, навязанный кумир.
Подспудно ощущая ложь во взгляде,
Они пытаются нас сердцем оправдать.
Как не завидовать им:- право Бога ради,
Жить с чувствами в ладу, сродни награде,
Которую зовём мы благодать.
* * *
Так жаль, что мы взрослея растеряем,
ДарОванный безвозмездно, Божий свет.
Наш разум цербером, нас в социум толкает,
Где низменные чувства процветают,
А вот Любви и счастью, места нет…
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.